Театральный институт
Джаба Иоселиани
Не вся грузинская молодежь понимает русский язык, специально для них сообщим: All the world's a stage, and all the men and women merely players: they have their exits and their entrances; and one man in his time plays many parts.
Для людей моего поколения, зрелых и опытных, но образованных, к сожалению, лишь фрагментарно, повторим ту же мысль в переводе, любезно предоставленном Т. Щепкиной-Куперник: «Весь мир – театр. В нём женщины, мужчины – все актеры. У них свои есть выходы, уходы, и каждый не одну играет роль».
Одна из ролей, блестяще сыгранных Джабой Константиновичем Иоселиани, - это роль преподавателя Тбилисского театрального института. Прекрасно образованный, интеллигентный, прирожденный вития и рассказчик, с первых минут лекции он властвовал аудиторией, легко и изящно овладевая умами и сердцами непоседливых студиозусов. Юноши с обожанием внимали профессору, девушки млели и мечтали о суженом, хоть слегка, хоть намёком похожем на их докторанта. В абсолютной, можно сказать, благоговейной тишине Иоселиани вещал непреходящие истины, - казалось, муха пролетит – услышишь. Но даже мухи не решались летать без его, Джабы, соизволения. Репутация, знаете ли, вор в законе.
Это была его первая, дебютная роль.
Шестнадцатилетним юношей Иоселиани попался на воровстве. Ему бы уши надрать, но у советского правосудия своя логика, - 5 лет. Впрочем, по меркам военного времени приговор Молотовского районного суда Тбилиси достаточно мягок, могли ведь и расстрелять без следствия. Выйдя досрочно, Джаба перебирается в Ленинград, но и здесь на воле не задержался, - хулиганка, один год. В третий раз он загремел по-настоящему. На двадцать пять лет. Вооружённый разбой, убийство, - страшная статья.
В автобиографической книге Иоселиани «Страна Лимония» описывается, как мальчик из хорошей тбилисской семьи, романтичный, начитанный едет в Питер учиться на психолога. В компании таких же мальчиков идёт на дело: грабить неоправданно богатую квартиру, - они, конечно же, Робин Гуды. Только вот бабушка, обладательница несметных, но так и не найденных в тайниках сокровищ, божий одуванчик, за которой налетчики поручили Джабе приглядывать, взяла и умерла. Благородный студент берёт всё на себя. Как выяснилось, берёт не так и мало, - 25 лет, максимальный срок.
От сумы да от тюрьмы не зарекайся, полстраны по лагерям чалилось. Кто-то чефирил, кто-то в карты играл, а он – с книгами. Читал сначала, потом писать начал. С головой-то у Джабы всегда всё в порядке было. И с фантазией, - дай бог каждому.
Рассказывали, в середине пятидесятых Иоселиани с друзьями принесли в ГУМ несколько кассовых аппаратов, расположились в самом центре, у фонтана, и давай чеки пробивать. Народу много, отделов пруд пруди, шум, давка, пока разобрались, что к чему, мошенники овладели изрядной суммой, - и поминай, как звали.
Человеку с такими талантами, отчего бы и книжку не написать?
Качество написанного оказалось столь высоким, что рассказы начинающего литератора опубликовали, несмотря на место пребывания автора.
В 39 лет Джаба Константинович освободился. Закончил десятилетку, институт, защитил кандидатскую, потом докторскую, тема «Комизм и маски в грузинской поэзии», стал профессором, читал лекции в университете и театральном институте, курировал транспортировку и сбыт излишков урожая, взращенного на благодатной грузинской земле, урожая, не поддающегося ни учёту, ни административному контролю, да и как тут учтёшь, если Минсельхоз в доле, в общем, крышевал трафик овощей и фруктов, по нынешнему выражаясь, писал научные монографии, романы, пьесы, которые ставил театр имени Марджанишвили, - комизм и маски.
