Smith & Burrows

Снова снег.

Чёрт! как же быстро летит время.

Когда все реки замёрзнут, я хотел бы, чтобы человеческая мелюзга, хохоча, каталась на санках и лепила снеговики, - смешные и милые снеговики - от вида которых мимо воли теплеет в сердце.

И какой-то мужик в сбившейся на глаза шапке, широким шагом конькобежца рассекая пространство, мчал бы по руслам рек, и вокруг него - на многие километры — только снег и никем не пуганная тишина.

Снег, безлюдье и тишина.

Когда все реки замёрзнут, я хотел бы, чтобы человеческая малышня, нагулявшись на улице, возвращалась домой, а в домах было тепло и уютно.

И стояла бы в углу ёлка, - каждый знает, если в доме есть ёлка, под ней обязательно появится подарок, Святой Николай принесёт.

- Не забудет? - уточнит детвора.

- Нет, - ответят им папы и мамы, и, быстро переглянувшись, с улыбкой заверят, - Обязательно принесёт.

- Принесу, - шепчет мужик. - Уже скоро.

И наподдаст ходу.

Ветер свистит, коньки режут лёд, сквозь пространства и расстояния летит какой-то мужик в сбившейся на глаза шапке, предощущение праздника, миром властвует тишина.

У мира умиротворение.

Безлюдье, снег и тишина.

Дети ложатся спать.

Пусть их сны будут добрыми и цветными.

Когда все реки замёрзнут, я хотел бы, чтобы человеческая мелюзга видела сны только радостные и цветные.

А под ёлкой лежали подарки.

Когда дети проснутся, я хочу, чтобы их ждали подарки.

Предощущение праздника.