ПРОГУЛКИ ПО ГОРОДАМ: ПУТЕШЕСТВУЙТЕ, НЕ ВЫХОДЯ ИЗ ДОМА!

Барселона

Дамская улица

Улочка, ведущая в порт, носит название Дамской...

И неспроста.

Барселона. Дамская улица
Барселона. Шторм, парусник

Когда буря швыряет корабль, словно щепку, и с треском разламывается скорлупа небосвода, и молнии прочерчивают в кромешной тьме огненные знаки обречённости, даже отъявленные безбожники падают ниц, и шепчут, шепчут, шепчут молитвы.


О! какие опрометчивые обещания слетают в этот час с дрожащих от ужаса губ, какие клятвы!

И самые непоправимые из них: по возвращению в гавань, жениться на первой встречной.


Что же, друзья, слово – не воробей, известно каждому.


Утихла, стихла стихия, ясно сияет солнышко и хлюпает за бортом зыбь.

На всех парусах летит домой стремительный парусник, во все глаза вглядывается в окоём вперёдсмотрящий, скоро, скоро родимый берег.

Давно забылся, выветрился из бедовой головы зарок, даденный сгоряча.

Барселона. Красотка

Но памятлив бог, и деятельны ангелы его, - со всего города стекаются в порт незамужние дамы, выстраиваются торжественным караулом, поджидают морячка.

Когда я говорю дамы, то подразумеваю как-никак, но длинные стройные ноги.

Две.

И пышную грудь, пружинящую под пальцами.

И взгляд очей, в коих пляшет живой завораживающий огонь.

Увы.


Отменные шуточки горазд отпускать Создатель, профессиональному юмористу затруднительно тягаться с ним.


Отвисла челюсть у бестрепетного Хосепа Палома при виде страшного зрелища: безобразные, жуткой наружности старухи тянут к нему свои скрюченные артрозом пальцы, цепко хватают за руки, рвут рубаху. Раззявили зловонные рты, талдычат: «Моё, моё».

Захолодело в сердце у бестрепетного Хосепа Палома, и грохнулся он в обморок. Упал, что называется, без чувств.

Когда же очнулся, увидел себя в какой-то убогой хибаре, лежащим на соломенном тюфяке, брошенным прямо на пол, а рядом – а рядом…

Барселона. Старуха

- Ты кто?

- Я Мария Лючия Фернандес, супруга твоя, мой милый. Отныне ты связан со мной священными узами брака, давай же займёмся любовью…

О, жена его бесподобна: кокетливо топорщатся усики над верхней ее губой, и рубиновой диадемой горит великолепная бородавка...

Её морщинистый живот… я выразился живот? - её брюхо плотно прижало, притиснуло Хосепа к постели, жаркие жадные лапы заключили в объятия.

Три года, три бесконечных года кругосветного плаванья, мечтал Палома об этой минуте. Но что-то очевидно не заладилось в его организме, и случился невиданный с ним доселе конфуз.

Угрём выскользнул Хосеп из-под мощных телес супруги, ладонью прикрывая отказывающийся работать орган.

Нахмурила брови Мария, поинтересовалась:

- Ты куда, касатик?

… так скрипят проржавленные петли в несмазанных после зимы воротах...

- Водички выпью, - пролепетал, ответствуя, муж.


Разве водичка поможет?


… лишь бутылка обжигающего ямайского рома несколько примирила несчастного с действительностью.