TRIPANDТРЁП

штрихи к портрету

Врубель

Акварель – краска капризная.

Наберёшь на кончик кисточки жёлтую, начнёшь рисовать, а она: «Не хочу быть солнышком, хочу быть заинькой…», - глядь, и побежали по альбомной бумаге жёлтые зайцы.

Нет, воля ваша, господа, но с акварелью не всякий художник управится.

То ли дело холст-масло, тяп-ляп и готово: Демоны!

Врубель. Демон сидящий

Хотя и демоны не у всех получаются. Тот же Врубель перед тем, как создать свой шедевр прошёл долгий творческий путь: шампанское и цыгане, оркестры, загулы, случайные женщины, не отягощённые высокой моралью, страшное до зелёных чертей пьянство, в лошадиных дозах принимаемый фенацетин.

А ведь на заре карьеры, смешно подумать, ангельские лики на стенах церквей писал, Божью матерь…


Дело было так.

Один предприимчивый господин получил подряд на роспись Кирилловской церкви, что на Подоле в Киеве.

Фамилия его громко гремела в определённых кругах, - это Прахов.

Историк искусств со степенью доктора, редактор иллюстрированного журнала «Пчела», университетский доцент или даже профессор… - словом, мужчина весьма многогранных талантов.

Адриан Викторович энергично взялся за дело.

Речь шла о реконструкции фресок, - занятие, требующее исключительного мастерства, во все времена оплачиваемое с немалой щедростью, но не таков человек Прахов, чтобы обременять смету гонораром художника.

Он потолковал с коллегами, - преподавателями Императорской академии художеств, в коей Адриан Викторович подрабатывал лекциями по теории изящных искусств, - и знаменитый Чистяков порекомендовал обратить внимание на Мишу Врубеля.

«Очень одарённый молодой человек», - должно быть, такими словами академик охарактеризовал своего ученика, а может и другие какие-нибудь подобрал,

- ещё более звучные, более звонистые… у академиков со словами затруднений не возникает -

Во всяком случае, Прахов остановил свой выбор на Врубеле и сделал ему предложение.

Врубель с радостью согласился.

Ещё бы! В то время Михаил Александрович постигал азы мастерства и был занят творческими исканиями без гарантированного заработка, а тут контракт на четыре иконы! И деньжища: 300 рублей за каждые 24 дня работы… в общем, едва завершился учебный год Врубель едет в Киев.

Врубель в Киеве

Как известно, труд превратил обезьяну в человека… так полагают многие и добросовестно заблуждаются.

Титанический труд превращает человека в титана прошлого.

Объём сделанного Врубелем в Киеве грандиозен: самостоятельная роспись в Кирилловской церкви и иконы для неё, прорисовка там же ста пятидесяти фигур для реставрационных подмалёвков и реставрация фигуры ангела в куполе Софийского собора,

- на всём этом мы, по примеру поэтов прошлого, могли бы поставить NIHIL, если бы не одно «но»…


Её звали Прахова, - да-да, Эмилия Львовна Прахова, - пианистка и держательница салона, жена работодателя Врубеля.

Говорят, Эмилия Львовна была внебрачной дочерью военного министра Милютина и именно этим объяснялись карьерные успехи её мужа и огромные средства на его проекты… не станем повторять досужие домыслы, выдумаем свои:

Эмилия Львовна положила глаз на талантливого богомаза.

Дальше дело известное… то ли колдовские травки в чаёк заваривала, то ли душистой водой брызгалась, то ли пустила в ход одну из тех уловок, на кои по праву рождения неистощимы прекрасные обольстительницы, но эффект превзошёл все мыслимые ожидания: заполыхала страсть.

Врубель сделался обожателем всех несомненных достоинств и мнимых прелестей Праховой; Эмилия Львовна стала объектом культа… да-да, именно культа: на иконе «Богоматери с младенцем» мы видим её лик.

Михаил Врубель. Голова женщины. Эмилия Львовна Прахова
Эмилия Львовна Прахова

Чуть ли не ежедневно в киевскую квартиру Прахова заходил худощавый, русый, застенчивый молодой человек с тонкими чертами лица, брал в руки карандаш, акварель, гуашь и рисовал хозяйку дома,

- эти чудесные васильковые глаза, эти красиво очерченные губы –

Богородицу!

Она, мать троих детей, находила ситуацию забавной.


Адриан Викторович не разделял сего мнения.

Он спешно организовал Врубелю командировку в Италию: «Езжайте в Равенну, познакомьтесь с мозаиками древних церквей», - насилу выпихнул из страны несносного воздыхателя.

Врубель в Италии

Как кто-то сказал,

- судя по манере выражаться из поэтов –

«Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянии».


На расстоянии Врубель видел большое и светлое чувство, одно лицо стояло перед его взором, - лицо возлюбленной.

Южных красот, явленных щедро Италией, художник не замечал, карнавальная стихия Венеции его не увлекла, все эти каналы, гондолы, голуби на площади Сан-Марко оставили Михаила Александровича равнодушным.

Ознакомившись по долгу службы с мозаиками и витражами, в краткий срок намалевав три иконы для Кирилловской церкви, - уже в апреле 1885 года Врубель мечтал об одном: вернуться на родину.

Родина

Вернувшись из Венеции Михаил Александрович немедленно сделал предложение Эмилии Праховой, не взирая на её положение замужней дамы и матери семейства.

Предложение было отвергнуто.

Замужняя дама и почтенная мать семейства вслух возмущалась инфантильностью Врубеля, не делая секрета из случившегося.


Художник уезжает в Одессу.

Здесь от него впервые услышали о замысле «Демона».

Post Scriptum

Год спустя.

Из воспоминаний Константина Коровина, с которым Врубель крепко сдружился:

Было лето. Жарко. Мы пошли купаться на большой пруд в саду. <…> «Что это у вас на груди белые большие полосы, как шрамы?» — «Да, это шрамы. Я резал себя ножом» <…> «… А всё-таки скажите, Михаил Александрович, что же это такое вы себя резали-то ножом — ведь это должно быть больно. Что это — операция, что ль, как это?». Я посмотрел поближе — да, это были большие белые шрамы, их было много. «Поймёте ли вы, — сказал Михаил Александрович. — Значит, что я любил женщину, она меня не любила — даже любила, но многое мешало её пониманию меня. Я страдал в невозможности объяснить ей это мешающее. Я страдал, но когда резал себя, страдания уменьшались»

Михаил Врубель. Богоматерь
туда

Штрихи к портрету: жми сюда и читай ещё несколько текстов


.