Казённый театр

Не одни лишь незамужние дамы охочи до поэтического слова. Признаться, я и сам любитель, употребляю. Особенно подшофе или в утилитарных целях, - незнакомку охмурить, собеседника озадачить, абзацы в тексте связать друг с другом. Белла Ахмадуллина очень подходит: «Начну издалека, не здесь, а там, начну с конца, но он и есть начало. Был мир как мир. И это означало всё, что угодно в этом мире вам».

Итак, начну с конца, но он и есть начало. Как вы, возможно, помните, караван-сарай Тамамшева в 1874 году сгорел. С лавками, с товаром, с первым в Тифлисе оперным и драматическим театром. Весь. Вчистую. Дотла. Вот беда, так беда, прямо огорченье. Но словно птица Феникс, способная возрождаться из пепла, восстал караван-сарай. Ещё краше, ещё пышнее, с лавками, с товаром, - только театру места в нём уже не нашлось. Между нами, я нисколько не удивлён.

Ну что ж, цирк уехал, а клоуны остались. Виноват, - труппа на месте и каждый жаждет ангажементу. Каждый жизнь готов положить на алтарь служения искусству. Свой дар, свой талант, всего себя отдать этой святой сцене, - слышите? – святой сцене, а не затрапезному помещению на Водовозной улице, которое городская власть выделила с барских щедрот бедолашным погорельцам. Да и взыскательная публика уже не мыслила себе оперного пения без удобного кресла, обитого бархатом, без тысячесвечовой золочёной люстры, без буфетной, без фаянсового толчка.

А бюджет, честно сказать, и впрямь оказался скудноват, особо не разгонишься. Лучшие люди города, миллионщики, доставали из карманов жилеток золотые Брегеты, скорбно смотрели на циферблаты, вздыхали тяжко: «Ох-хо-хо, нелёгкие времена». И что ты им скажешь? – Воронцова уже нет, Сталина ещё нет, - основная забота о наполнении сметы легла на государство. Строительство обошлось в семьсот пятьдесят тысяч рублей золотом, львиную долю средств выделила казна, за что театр и поплатился прозванием «Казённый».

Возводить здание начали в 1880-м, к 1996-му закончили, - отпраздновали событие премьерой, давали «Ивана Сусанина» Глинки.

Одним на всю жизнь запомнился бурный успех баритона Л.Г. Яковлева, певшего в 1899 году Евгения Онегина. Однажды он бисировал арию «Увы, сомнений нет» шесть раз кряду, - помните? – вряд ли. Другим запечатлелся образ Татьяны в исполнении умной и задушевной певицы Плехановой. Третьих сводили с ума антраша Чабукиани и фуэте незабвенной Нины Ананиашвили. Четвёртые боготворили Зураба Соткилава, пятые – Лемешева.

Но мы, друзья, расскажем о Шаляпине. Да-да, о Фёдоре Ивановиче. Ибо, как говорил сам народный артист... первый, кстати, народный артист Республики... как говорил Шаляпин, рождён он был дважды: для жизни – в Казани, для музыки – в Тифлисе.