Гумилёв
... и все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет...
В конце 1908 года Гумилёв возвращается в Россию, в Питер. Вскоре он сводит знакомство с Сергеем Константиновичем Маковским, сыном знаменитого художника. Условно молодой человек читает лекции по истории искусства в Рисовальной школе Общества поощрения художеств, выступает критиком в изданиях, не успевающих сделаться периодическими, лопаются что мыльные пузыри, устраивает вернисажи непризнанных гениев, - в общем, дел невпроворот, практически по горло.
- И почему бы столь одарённому организатору, можно сказать, заводиле, не заняться издательским бизнесом? Ах, вы уже издаёте «Старые годы»? Тогда почему бы не основать журнал о годах новых, так сказать? Хороший, серьёзный журнал, с иллюстрациями, иначе говоря, картинками. Со стихами, само собой. Что? Не волнуйтесь, стихи будут, честь имею представиться, Николай Степанович Гумилёв, - поэт.
Если без шуток, то зерно оказалось зароненным в благодатную почву, - к ноябрю 1909 года первый нумер литературного журнала по вопросам изобразительного искусства, музыки, театра и литературы с эпатирующим современников царскосельским названием «Аполлон» увидел свет.
Но до осени ого-го-го сколько всего ещё может произойти.
В январе 1909 года Н.С. Гумилёв и А.Н. Толстой наносят визит М.А. Кузмину. Одним из предков Михаила Алексеевича числился известный во времена Екатерины II французский актёр Жан Офрень, что наложило неизгладимый отпечаток на личность во всём остальном безупречно чистокровного русака. Виртуоз формы, он пытался вдолбить-втемяшить в голову российского интеллигента, что верлибр тоже стих, пусть и не в рифму писанный, - безуспешно, эстеты из Челябинска по невежеству своему почитали поэзией исключительно пятистопный ямб, изредка тяжеловесный анапест. Михаил Алексеевич под гитарный аккомпанемент (сказывалось консерваторское образование) декламировал сладкие и тягучие свои строки с эстрады, написал роман «Крылья», вызвавший в обществе форменный скандал описанием гомосексуальных чувств (впрочем, весьма нейтральным), - в общем, Кузмин был рыба ещё та, самая что ни на есть махровая богема..
Тогда же, в январе 1909 года Гумилев знакомится с В.А. Комаровским, О.Л. Делла-Вос-Кардовской, А.А. Зноско-Боровским, П.П. Потёмкиным, Г.И. Чулковым, В.А. Пястом, чуть позже с Осей Мандельштамом, уже не очень-то и поймёшь кто к кому пришёл, кто кого представил, кто кого знает, все знают всех, зависают на «башне» у Вячеслава Иванова, и всякий норовит запустить в небеса ананасом, и в каждом слове - электрические разряды напряжением шесть тысяч вольт, и в каждой фразе – огнедышащая лава. «И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет, кому опостылели страны отцов, кто дерзко хохочет, насмешливо свищет, внимая заветам седых мудрецов», - им сюда, их место здесь. Где кипит жизнь, где клокочет, бурлит в жилах молодая не застоявшаяся кровь, где в воздухе пахнет грозой и поэзией, - «как странно, как сладко входить в ваши грёзы, заветные ваши шептать имена, и вдруг догадаться, какие наркозы когда-то рождала для вас глубина!».
Один инженер, любитель стихов, дал Гумилеву купно с Алексеем Толстым 200 рублей на издание журнала и в апреле 1909 года приятели затеяли амбициозный литературный проект с названием, само собой, «Остров». Первый номер журнала разошёлся в количестве аж 30 экземпляров, второй - остался в типографии, у островитян не хватило денег выкупить тираж.
Но Николай Степанович, отдадим ему должное, не унывал, продолжая вынашивать планы завоевания русской литературы. Русская литература, скажем прямо, давно уже готовилась к капитуляции. Единственное, всё никак не могла определиться пред кем пасть, - символистами? акмеистами? футуристами? имажинистами? новокрестьянами? Кончилось тем, что сдалась она Горьким, Бедным, Скитальцам, Беспощадным, Смеляковым...
Nota Bene
Прости, Ярик.
Знаю, ты и сам не радовался происшедшим метаморфозам.
Бормочу в ночном бреду
фельдшерице Вале:
«Я отсюдова уйду,
зря меня поймали».
... куда ж ты денешься с корабля современности, твой лагерный номер Л-222.
