TRIPANDТРЁП

Прогулки по Тбилиси

Гумилёв
Явление Черубины

К осени все «коктебельцы» собрались в Петербурге, их ждали великие дела, - готовился к выпуску первый номер «Аполлона». Гумилёв заведовал поэтической секцией. Маковский редакторствовал. Димитриева путалась под ногами. Иоганесс фон Гюнтер отвечал за связь с немецкими символистами. Волошин, Толстой, Анненский, Блок, Брюсов, Кузмин, Городецкий ни за что не отвечали, но наводняли пространство безумно, немыслимо красивыми стихами. Поэзия витала в воздухе, флюиды любви носились в тесном пространстве редакции, атмосфера сгущалась, - «Среди миров, в мерцании светил одной звезды я повторяю имя… Не потому, чтоб я Её любил, а потому, что я томлюсь с другими. И если мне сомненье тяжело, я у Неё одной ищу ответа, не потому, что от Неё светло, а потому, что с Ней не надо света», - в общем, обстановка складывалась самая благоприятная для произрастания диковинных, быть может, даже ядовитых орхидей.

Однажды на имя Маковского пришёл конверт.

Это не удивило Сергея Константиновича, - с тех пор, как он стал редакторствовать в «Аполлоне», конверты приносили ему пачками. Не встревожило его и то, что редакционную почту доставили на дом. Сей факт объяснялся просто, - не так давно Маковский ездил погостить к Леониду Андрееву в Финляндию и на обратном пути подхватил плеврит, вследствие чего вынужден вот уж вторую неделю кряду руководить журнальными хлопотами из своих пенатов. Слава богу, на улице XX век, - изобретен телефон и мало, кто помнит значение слова «пенаты».

Сергей Константинович Маковский
С.К. Маковский

Но самый вид конверта озадачил Сергея Константиновича, - во-первых, его окаймляла широкая траурная полоса, во-вторых, он не имел обратного адреса. И то, и другое не шуточки, скорее всего внутри скрывалась какая-то мистическая тайна. Дрожащей рукой, в чём нам видятся скорее признаки волнения, нежели горячки, ибо болезнь протекала милостиво и к тому времени пациент находился в постели по настоянию эскулапов, а не по лечебной необходимости, Маковский вскрыл пакет, и точно! – внутри оказалась тайна. Неизвестная, скрывшись за буквой «Ч», предлагала «Аполлону» свои стихи. Но боже мой, каким элегантным, каким на редкость изящным почерком выявились испещрены эти рукописные листы, какой романтикой веяло от пропитанной пряными ароматами бумаги, сколь трогательной казалась засушенная травинка, положенная девичей рукой в эпистолу. Кто она эта «Ч»? Фантазия разыгралась. Сергей Константинович представил себе высокую стройную красавицу, тонкий стан её, роскошь груди, бледное, без кровинки лицо, румянец на щеках… или всё-таки благородная выморочная бледность? или же румянец рдеет на щёчках и пунцовые пухлые губки? – Маковский несколько сбился в мечтаниях и, вздохнув, приступил к исполнению редакторских обязанностей, - начал читать присланный материал: «и я умру в степях чужбины, не разомкну заклятый круг, к чему так нежны кисти рук, так тонко имя Черубины».

"О! Черубина! так она ещё и иностранка", - отчего-то обрадовался Сергей Константинович, с не меньшим удовольствием отметив также нежные кисти рук.

Прекрасная незнакомка. Черубина де Габриак

Проведя в размышлениях о загадочной корреспондентке весь вечер и часть ночи, следующим утром не на шутку заинтригованный молодой человек был вознаграждён очередной порцией секретов: такой же конверт с трагической чёрной каймой, такая же надушенная бумага, разве что вложенная травинка отличалась от вчерашней, - будучи не силён в ботанике, Маковский определил её как метёлка или же дикий овёс. Ах, да, стихи ещё. Прилагались. В сей раз поэтесса подписалась полностью, - Черубина де Габриак.

сюда
туда

Прогулки по Тбилиси: жми сюда и читай ещё несколько текстов


.
История Картли

История Картли

У Грузии история есть

let's go
Путь на Кавказ

Путь на Кавказ

Хомченко, Пушкин, Толстой и другие попутчики

Let's go